Статьи

Врачи Научного центра педиатрии и детской хирургии г. Алматы – элита казахстанской медицины. Со всей страны отбирают сюда самых достойных, живущих своей работой. Наша сегодняшняя героиня, заведующая отделением хирургии НЦПДХ Мөлдір Махсутханқызы Қалабаева уверена, что залог успеха – сплоченная команда.

– Коллектив, объединенный общей целью и взаимной ответственностью, способен на многое, – рассказывает Мөлдір Қалабаева. – В операции обычно участвуют не менее 7 человек: хирурги, ассистенты, анестезиологи, анестезистки, операционные сестры, санитарки. Каждый из них – важный элемент этого сложного процесса. Каждый прекрасно знает свою задачу, уважает работу других членов команды, доверяет своим коллегам. Эти принципы сформулировал наш Учитель, выдающийся детский хирург Нурлан Нуркинович Ахпаров, который и собрал нас вместе.

– Расскажите, пожалуйста, о нем.

– В 1994 году Нурлан Ахпаров под руководством академика Камала Ормантаева открыл отделение хирургии и был бессменным его заведующим до последнего дня, а также он являлся Почетным профессором Cincinnati Children’s Hospital Medical Center США, членом Европейской академии естественных наук. Благодаря ему тысячи ребятишек по всему Казахстану обрели здоровье. Нурлан Нуркинович был яркой, одаренной личностью, генератором научных идей, новых замыслов, которыми заряжал нас - своих учеников и студентов. Всегда открытый для помощи, он приветствовал любые вопросы и предложения от нас. Никогда не бил по рукам, даже, если по молодости, мы предлагали и не слишком умные идеи. Спрашивал только по делу, по результату. Так мы и остались командой, которую он создал.

– Часто говорят, что хирургия – мужская профессия. Не было ощущения, что Вам меньше доверяют, что при равных способностях, выберут все-таки мужчину?

– Нет, ни разу. Мы все в этой молодой команде были равны, никто меня не выделял никак. Сейчас, уже с высоты своего опыта я и сама думаю, что это все-таки мужская профессия. Даже мой папа, когда я ему рассказала о выборе профессии, первым делом попытался меня отговорить. Преподаватели предупреждали, что будет очень непросто. Но меня это не пугало в самом начале, и сегодня я не жалею ни о чем. Работа и в самом деле сложная, не только физически, а даже больше эмоционально, с моего курса буквально единицы остались в детской хирургии, остальные ушли в офтальмологию, пластическую хирургию, и я их понимаю. У нас не уйдешь спокойно с работы в 18.00 и не выкинешь из головы своих пациентов. Часто не хватает и 24 часов, да, наверное, будь в сутках 48 часов, тоже бы не хватало. Но все-таки я совершенно искренне считаю, что профессия наша по сути очень хорошая, я люблю ее и не променяю ни на какую другую. Нет ничего прекраснее, чем улыбка выздоравливающего ребенка. Коллеги, взрослые хирурги, говорят про нас, что мы особенные, сами, как дети.

– Тоже обратила внимание, что детские врачи часто выглядят гораздо моложе своих лет. Как Вы думаете, почему?

– Видимо и правда, работа накладывает отпечаток, ведь нам нужно уметь слышать ребенка, понимать его, даже если он не умеет говорить. Я захожу в палату и первым делом здороваюсь не с родителями, а с малышом. Он для нас всех здесь важнее всего, он нуждается в нашей помощи. С родителями тоже, конечно, приходится очень много работать. Даже какие-то простые вещи объяснять, почему, к примеру, к одному ребенку мы подходим несколько раз в час, а к другому раз в день. Объясняю, если я меньше возле вашего ребенка нахожусь, значит у него меньше проблем, показывает хорошую динамику выздоровления. А если ситуация сложная, то и я постоянно возле малыша. Поэтому радоваться надо, когда я «забываю» про вас.

– Мөлдір, судя по вашей биографии, Вы – максималист, не признающий никаких оценок, кроме отличных. С красным аттестатом окончила школу, поступила на грант на педиатрический факультет КазНМУ им. С.Д. Асфендиярова, потом грант на обучение в интернатуре, отличница на ординатуре. Как Вам это удается?

– Все просто, мне так нравится. Мне с детства профессия врача казалась самой лучшей из всех, и я до сих пор так считаю. Поэтому и учеба не казалась тяжелой. На втором курсе мы изучали детскую анатомию и пришло ясное понимание – это мое. В этой профессии много адреналина, удовлетворения своей работой, когда борешься за жизнь маленького человека и побеждаешь. Конечно, жизнь оказалась не такой романтичной и героической, как показывают в кино: мы не выглядим, как герои, не говорим красивыми фразами. Во время операции психологическое напряжение огромное, у тебя одна цель и нет времени посмотреть по сторонам или подумать, как я выгляжу. Но именно это и притягивает, именно за это я и люблю свою профессию. Здесь очень важно быть целеустремленным, доводить все, что начато до победного конца.

– Хирург должен быть железобетонным внутри, чтобы ничего не могло расстроить или вывести из себя перед операцией?

– Вряд ли кто-то сможет вообще ни на что не реагировать. Конечно, стержень должен быть, но тут еще важно, чтобы он не ржавел. Черствый врач – это уже не врач. Лечат не только умелыми руками, но и душой, я в этом глубоко уверена. Детям очень нужна эмоциональная поддержка, правда. У нас девиз в отделении – «Мы не врем детям». Конечно, ребенок боится, но важно, чтобы у него не было страха неизвестности. Очень важно донести до малыша, что мы делаем, зачем все эти процедуры, почему надо слушать нас и выполнять все, что прописано. Нельзя просто пройти мимо испуганных глаз, даже если совсем некогда. Часто достаточно улыбнуться, сказать, я уверена, все будет хорошо, и ребенок успокоится.

– С какими проблемами в клинике находятся дети?

– Мы - клиника республиканского уровня, поэтому принимаем детей с тяжелыми пороками развития, которые невозможно исправить в областных больницах. Это патологии любых органов: шеи, грудной полости, легких, средостения, пищевода, желудочно-кишечного тракта, толстой кишки, печени, желчных путей и доброкачественные новообразования грудной и брюшной полостей. На сегодняшний день только у нас выполняются операции по пластике пищевода. Отделение располагает самым большим в стране опытом хирургического лечения портальной гипертензии, опухоли печени и пороков развития желчных путей, хирургии толстой кишки. Определенную группу пациентов в последнее время составляют дети с гастроэзофагеальной рефлюксной болезнью, которым проводится комплексное обследование, консервативная и оперативная коррекции. Большую группу пациентов составляют дети с пороками развития ободочной кишки и аноректальными мальформациями. Только в этом отделении выполняются операции при язвенном колите, диффузном полипозе толстой кишки с созданием резервуара из тонкой кишки. Каждый хирург нашего отделения специализируется в какой-то области. Мне, как руководителю, приходится быть общим хирургом, с уклоном в колопроктологию и гепатобилиарную хирургию.

– От чего происходят аномалии развития кишечника?

– Аномалии развития кишечника – это наследственные или врожденные патологии, возникающие внутриутробно на этапах формирования кишечной трубки. Как правило, причиной пороков является внешнее повреждающее действие лекарственных препаратов, радиации, бактериальных и вирусных токсинов. Вредные привычки матери также имеют тератогенный эффект. В результате отделы тонкого и толстого кишечника либо остаются недоразвитыми, либо формируются неправильно. Аномалии могут затрагивать двенадцатиперстную, тощую, подвздошную кишку, то есть тонкий кишечник, либо ободочную, сигмовидную и прямую кишку, представляющие собой отделы толстого кишечника. Выделяют пороки развития кишечной трубки и кишечной стенки, пороки обратного развития желточного мешка, а также аномалии ротации кишечника. Отдельную группу составляют пороки аноректальной зоны. Наиболее частым симптомом многих аномалий развития кишечника является кишечная непроходимость, которая определяется сразу после рождения ребенка. Но некоторые аномалии могут проявляться спустя месяцы и годы после рождения ребенка.

– Сегодня много говорят о такой проблеме, как воспалительные заболевания кишечника, и что они сильно помолодели. Как проблемы ВЗК лечат хирурги?

– Действительно, ВЗК – а это болезнь Крона и неспецифический язвенный колит, констатируют даже у детей младшего возраста и, к сожалению, с ними не всегда удается справиться с помощью лекарственной терапии. Оба заболевания связаны с нарушением всасывания жидкости и питательных веществ и сопутствующими проблемами. ВЗК развиваются на фоне аутоиммунного поражения, а что именно является пусковым механизмом, до конца не ясно. Здесь играют роль и эндокринные изменения, и врожденные аномалии строения или кровоснабжения кишечника, и инфекционные поражения. Прослеживается также наследственная склонность к патологиям: у детей, чьи родители страдали ВЗК, вероятность развития такой же болезни увеличивается. В тех случаях, когда заболевание принимает тяжелую или непрерывно рецидивирующую форму, необходима операция, во время которой мы удаляем пораженную часть кишечника. При болезни Крона может произойти сужение одного из отделов пищеварительного тракта, а значит, возникнет кишечная непроходимость, формируются свищи. К сожалению, тех детей, которые не отвечают на консервативную терапию, мы вынуждены брать на оперативное лечение. После операции качество жизни наших пациентов заметно улучшается, они набирают вес, но обязательно в дальнейшем должны соблюдать строгую диету, чтобы избежать дальнейших осложнений. Вообще вопрос правильного питания – один из злободневных. Мы наблюдаем пугающую тенденцию роста запоров у детей, не связанных с пороками внутренних органов. Ситуации подчас такие запущенные, что приходится корректировать их хирургическим путем. К нам попадают дети 3-4 лет от роду с таким растянутым кишечником, что он уже не работает и приходится проводить удаление части кишечника. Объясняем родителям элементарные вещи – что ребенок должен кушать, а что нет, и что может иметь серьезные последствия для здоровья кишечника. Запорам также способствует низкая физическая активность детей.

– Что меняется в Вашей профессии, какие возможности появляются, а что остается неизменным?

– Приоритетными в современной детской хирургии являются эндовидеохирургические методы диагностики и оперативного вмешательства. Их очень важное преимущество – действия проводятся через небольшие проколы. Мы активно используем эти щадящие методы. На помощь приходит оборудование и техническое оснащение, которое сегодня активно обновляется. Например, болезнь Гиршпрунга – врожденное заболевание, которое приводит к хронической задержке каловых масс с рождения. Установить точный диагноз необходимо, поскольку от этого зависит вся лечебная тактика. В некоторых случаях после многочисленных исследований, требуется диагностическая лапароскопия, чтобы убедиться глазами и свести вероятность ложно положительного результата к минимуму. Лечение болезни Гиршпрунга только хирургическое. Причем, чем раньше выполнена операция, тем лучше. Отсрочка хирургического вмешательства приводит к прогрессированию мегаколона и увеличению риска осложнений. Методы минимально инвазивной хирургии мы стараемся использовать при всех видах удвоения пищеварительной трубки. Подозрение на эту патологию возникает при выявлении у ребенка любого возраста признаков кишечного кровотечения. Оперативное лечение данного порока развития направлено, прежде всего, на полное удаление удвоенного участка. Несколько лет назад у нас был пациент с редчайшим случаем удвоения всех отделов кишечника – начиная от тонкого отдела и заканчивая сигмовидным отделом толстого кишечника. Данную операцию выполнил мой учитель. Операция прошла успешно и запомнилась навсегда. Мы каждый сложный случай изучаем, обсуждаем. Знания хирурга, его опыт – это главное в нашей работе. Как говорил Нурлан Нуркинович, эндовидеохиругия – это одна из методик. Плох тот хирург, который эндовидеохирургическим методом может прооперировать, а открыто – нет. Изучение научных журналов и книг, это хорошо, но для хирурга так же необходимо наглядное пособие выполнения хирургической техники при различных операциях. Хирург должен учиться всю жизнь, оттачивать свои навыки, осваивать новые, чтобы каждый день быть лучше, чем вчера.

Благодарим за интервью.

Понравилась новость? Расскажи друзьям на

Еще больше новостей на нашем Telegram-канале